Хроники военного детства

Детство принято считать самым счастливым периодом в жизни человека. Это если ты родился в мирное время и не знаешь, что такое война. Марии Фатницкой в 1941 году исполнилось 8 лет. Сейчас Марии Тимофеевне 87, но того, что довелось пережить ребенком во время немецко-фашистской оккупации в Великую Отечественную войну, она так и не смогла забыть.
Имя нашей героини уже знакомо читателям: вместе со своими соседками она помогала восстанавливать историю улицы Пономарева. Только рассказ Марии Тимофеевны о городском быте начала 1960-х перемежался воспоминаниями о войне, которых оказалось гораздо больше…

На улице
Своей малой родиной Мария Тимофеевна считает деревню Серебрянку, хотя прожила там с родителями всего несколько лет. Перед войной, в 1939 году в Кругловку переселили четыре окрестных деревни: Серебрянку (она находилась западнее), а также расположенные восточнее Ржево, Малюгово и Юрцевичи. Тем, кто не хотел оставлять обжитое место, сбрасывали с домов крыши, по сути, разоряя жилье.
Война в памяти сохранилась отдельными, но яркими эпизодами. В 41-м, когда наступали немцы, шли ожесточенные бои, пролилось много крови. А потом началась оккупация. Как говорит Мария Тимофеевна, их дом был «приглядный» – обихоженный, в цветах, поэтому в нем постоянно квартировали немцы проходивших через Кругловку частей. А осенью 1942 года в деревне стала на постой немецкая резервная часть, осуществлявшая со станции Рудня поставки снарядов на фронт. Неудивительно, что трое из немецких офицеров расквартировались именно здесь. Семья с тремя детьми оказалась на улице, потому как житье зимой в сарае или коридоре мало чем отличалось от жизни под открытым небом. Зимой немцы заставляли маму топить в доме печь, а дети не имели и такой возможности обогреться.
Сегодня нам сложно представить, что вынуждены были пережить люди на оккупированной территории. Голод. Страх. Необходимость жить. Дети в первую очередь страдали от голода. Родители жили в постоянном страхе – за детей и за себя, ведь каждый день мог стать последним.

Немой
Один из троих немецких офицеров отличался особо жестоким нравом, дети его очень боялись, стараясь не попадаться на глаза. Но однажды именно Мария стала жертвой расправы, учиненной этим фашистом.
Когда в Кругловке появился немой мужчина, на него скоро перестали обращать внимание – война многих оставила без крова. В один из дней немой оказался у дома Марии, где теперь квартировали немецкие офицеры. Удивительное совпадение, но никого из них не оказалось на месте. И во дворе была только Мария. Немой у крыльца пытался у девочки что-то спросить – мимикой, жестами. Она не понимала, переспрашивала. В ответ человек качал головой и снова что-то объяснял. Девочка пробовала действовать – вынесла попить воды, и опять не угадала. Видя бесплодность своих попыток, а главное, понимая, что другого шанса может и не быть, немой заговорил. Он спрашивал, в доме ли немцы и не столько предупредил, сколько попросил девочку: «Для всех я немой. Сколько будет идти война, никогда никому не говори, что я разговариваю». Мария осталась у крыльца, на случай, если появятся немцы, а немой метнулся в хату: по всей видимости, у этих немецких офицеров могли быть важные документы.
Когда у дома неожиданно появился тот самый злющий фриц, немой уже стоял во дворе. Он выскочил их хаты буквально за минуту до этого. Девочка испуганно объясняла немцу, что она всего-навсего дала этому немому дядьке попить. Он кипел от злости, но вроде бы поверил. Вручив девочке котелок, отправил ее на полевую кухню за супом. Когда Мария вернулась, увидела, что немого грузят в машину. Он успел ей заговорщицки подмигнуть. От неожиданности всего происходящего девочка растерялась, выронила котелок, суп разлился. За эту оплошность фашист ударил девочку обутой в сапог ногой. Удар был такой силы, что на спине остался отпечаток подковы..
Немого куда-то увезли на машине. Потом его отпустили, видимо, свою роль он играл весьма убедительно.
Для Марии последствия удара, пришедшегося по почке, остались на всю жизнь. Девочка сразу же слегла. Без медицинской помощи и лекарств ей становилось все хуже. Помог другой немец. Он сносно говорил по-русски, часто пел песню, в которой была строчка: «Волга-Волга, мать родная…». Не обижал детей, а матери все показывал фотокарточки своих «киндеров», по которым очень тосковал. Он отвел Марию в санчасть, где после осмотра врач выдал лекарства, которые помогли приостановить воспалительный процесс. (Вылечить отбитую почку не удалось. Спустя двадцать с лишним лет Мария Тимофеевна перенесла первую операцию, а в конце восьмидесятых больную почку пришлось все-таки удалить. Причем все это время, больше сорока лет, она постоянно заваривала и пила почечные сборы.)
Но на этом, как оказалось, история с немым не закончилась. Только об этом Мария Тимофеевна узнала уже после войны. Тогда она работала счетоводом в школе. Как-то раз с учительницей Верой Калистратиной они вспоминали военные годы. И Вера рассказала историю немого, которая перестала быть тайной. Это был наш разведчик, пришедший из-за линии фронта. Он прятался у Веры на чердаке. Когда немцы его отпустили, он исчез из деревни. Перейдя линию фронта в районе Демидова, оказался у наших. Зимой 1944 года со своей частью этот капитан проходил через Кругловку. Встретившись с Верой, спросил, жива ли та девочка, которая не выдала его немцам и тем самым спасла? Имени он не знал, но помнил улицу. Только вот на выгоревшей улице они никого не нашли. Он погиб под Витебском, где долго стоял фронт. Отравился угарным газом в землянке. Такая судьба.

Обыкновенная оккупация
На оккупированной территории люди жили одним днем, ни у кого не было никакой уверенности, что наступит завтра.
Однажды у немцев произошло ЧП. Двое офицеров, комендантов деревень, с русской переводчицей (учительницей немецкого языка) ехали из Стай. Возле Кругловки немцы повздорили, да так, что один застрелил другого. Но чтобы избежать разбирательств со стороны начальства, немец изложил свою версию: напали партизаны. Все население Кругловки фашисты согнали в центр деревни, и было много крытых машин. Женщины, понимая, что это значит, говорили, что, наверное, их повезут под Шеровичи, где в противотанковом рву фашисты расстреливали людей. Деревенский бургомистр (он воевал в Первую мировую, был в плену и знал немецкий язык) как-то смог убедить фашистов, что в деревне партизан быть не может, негде им здесь укрыться. Немцы Кругловку пощадили, решив, что напали со стороны Стай. Как позже говорили в деревне, в Стаях тогда расстреляли мужчин, каждого одиннадцатого.
Вот одна из первых страшных картин, увиденных восьмилетней девочкой. Лето 1941 года. Немцы стремительно наступают. Четверо наших солдат-красноармейцев, по всей видимости, попавших в окружение, бежали с шоссе в деревню. Несмотря на привязанные к винтовкам белые тряпочки, солдат преследовали фашисты, как будто на охоте загоняя обреченного зверя. Во рву на окраине деревни наши солдаты и приняли смерть.
За провинности, по доносу полицаев над людьми учинялись расправы. Излюбленный фашистами способ – стегать плетками, чтобы тело рвалось в клочья. Однажды двое живших в деревне братьев получили по 20 плеток. Старший скончался через трое суток. Младший умер года через два.
По доносу соседа была расстреляна комсомолка Мария Шевелева, по которой горевала вся деревня. После освобождения района сосед с семьей уехали в неизвестном направлении, скрываясь от заслуженного наказания.
Зимой 1943 года после разгрома фашистов под Сталинградом, в одном из домов молодежь устроила вечеринку. Нагрянули немцы, в ход пошли плетки. На той вечеринке была и старшая сестра Марии Тимофеевны Нина. К слову, будь она годом старше, ее угнали бы на принудительные работы в Германию, как угоняли молодежь 1925 и 1926 годов рождения. А так ей «посчастливилось» работать на каменке: фашисты сгоняли молодежь ремонтировать разбитое бомбежками шоссе. Мостили булыжником. Руки сестры-подростка были в кровавых мозолях.
Женщины, девушки ходили только в платках, опустив глаза в землю, чтобы избежать насилия.

«Ваши скоро будут здесь…»
В начале сентября 1943 года тот немец, который водил Марию в лазарет, предупредил маму девочки: «Ваши скоро будут здесь. Немедленно уезжайте, только не в сторону Витебска». Семья Марии Тимофеевны вместе с другими односельчанами ушли в Матушовский лес (в стороне д. Стаи). Оказавшись в некоторой безопасности, люди стали думать, как помочь бежать нашим военнопленным, которые обслуживали на тот момент стоявшую в деревне больше года немецкую часть. Решили отправить в деревню детей, которые не вызовут подозрения. Послали Марию и ее двоюродную сестру. Записку с инструкцией побега спрятали Маше в косу. Оказавшись в деревне, девочки смогли передать этот клочок бумаги пленному солдату Семену, который работал сапожником. Мария Тимофеевна вспоминает, как для отвода глаз загоняли в сарай курочку. Ночью шестеро пленных солдат бежали. Была стрельба, вся гора освещалась немецкими прожекторами. Но уйти удалось только двоим. В лесу их встречали. Семен во время побега погиб.
По прошествии стольких лет Мария Тимофеевна удивляется и своему бесстрашию (во время бомбежек она и в окопе ни разу не пряталась – теряла сознание), и мужеству мамы, рисковавшей дочерью ради спасения пленных.
Освобождение района ушедшие в лес люди встретили 26 или 27 сентября. Рано утром женщины, дети, увидев наших солдат, выскакивали из укрытий, плакали, не веря, что оккупация закончилась.

Мирная жизнь
Было очень тяжело. В деревне уцелело совсем мало домов. Их хозяева брали к себе на постой родных, соседей, лишившихся крыши над головой. Пусть и на время, на зиму, пока люди не построят землянки. У кого-то ютились 7 семей с детьми. В доме у Машиной тети жили 4 семьи. В общей сложности 14 человек. А еще на постое были солдаты со швейными машинками, которые обшивали свою часть. Так и зимовали.
Сразу после освобождения района, осенью 1943 года дети пошли в школу. В свои 10 лет Мария стала первоклассницей. Учебников не было, только рассказ учителя. Чернила для письма делали из ягод, а в сильные морозы они замерзали.
Сразу после войны погибло много детей и подростков, которые разряжали невзорвавшиеся снаряды.
Несмотря на свой возраст и невеликие силы, дети много работали. Мария Тимофеевна и сейчас помнит, как вывозила навоз из овчарников, будучи ученицей 6 класса.
В 1945 году Машина семья – мама, сестра, брат и она – перебрались из землянки в крохотный дом с одним оконцем. И это было счастьем.
Спустя год после Победы в стране начался голод, унесший жизни более миллиона человек. Умирало много детей. На волосок от смерти была и Мария с братом Василием. Голодающие, уже с отеками, дети отравились гнилой картошкой. Брата забрали в больницу, Марию оставили дома. Выкарабкаться помог родной дядька, принесший скибочку хлеба, и соседка, которая поделилась молоком. Своей коровы у семьи еще не было. Росла телочка, которую берегли, несмотря на голод.

Все эти факты лишь малая часть того, что выпало на долю нашей героини. За ее плечами – большая жизнь, в которой было много горя и страданий. Но Мария Тимофеевна считает себя счастливым человеком. У нее была любимая работа: 30 лет она работала в «Заготзерне». Начинала кассиром, закончила бухгалтером. За добросовестную работу ей присваивались звания ударника коммунистического труда, наставника, а потом и ветерана труда. Привычку трудиться она сохранила и по сей день. Курочки, огород – Мария Тимофеевна не сидит без дела. Любит читать – только за лето несколько романов, привезенных внучкой. А на столике у окна всегда лежит свежий номер «Руднянского голоса». Но самое главное – с мужем Николаем они создали такую семью, в которой оба находили и поддержку, и утешение. К сожалению, супруг Марии Тимофеевны ушел из жизни. Но есть дочь Валентина с зятем Николаем и взрослые внуки Дмитрий и Анна со своими семьями, которые окружают маму и бабушку любовью и заботой. Ради этого стоило выжить.

Елена ШКОЛЬСКАЯ