Прошедшая сквозь плен и подвиг

Нина Савельевна Гусева прошла через немецкий плен и каторжные работы в нацистских концлагерях Аушвиц – Биркенау и Равенсбрюк. О ее героической, смертельно опасной подпольной деятельности в антифашистском Сопротивлении долгое время на Родине ничего не знали.

Родом из д. Стаи
Она родилась 28 января 1918 года в деревне Стаи Руднянского района Смоленской области. В 1935 году окончила педагогическое училище, работала учительницей в Ольшанской средней школе на Смоленщине. Жизнь складывалась счастливо – замужество, рождение сына Виктора.
Но вскоре началась война. Семья Нины Гусевой оказалась на оккупированной территории. Муж, Петр Захарович Шарупич, директор Ольшанской школы, стал подпольщиком. Осенью 1941 года вместе с другими 46 патриотами он был схвачен фашистами и расстрелян. Беда не приходит одна. Вскоре заболел и умер маленький Витя. Кажется, зачем жить, когда не стало самых дорогих людей на свете? Но Гусева находит в себе силы не только пережить трагедию, но и включиться в борьбу с немецкими оккупантами.

Подпольщица
Рискуя жизнью, она собирала данные о численном составе, вооружении и дислокации немецких войск, находившихся в гарнизонах города Рудня и Руднянского района.
В своей исповеди «Этого забывать нельзя…» Нина Савельевна пишет: «На Стайском кладбище я стала встречаться с комиссаром отряда 17-й партизанской бригады М. Е. Прудниковым. Получала задания: разведать охрану моста через реку Черница, расположение складов, выяснить численность войск в селе, на станции Заольша, в городе Рудне. От него я уходила с листовками, газетами – этими бесконечно дорогими весточками Родины».
Летом 1943 года после одной из партизанских акций, в деревню прибыли каратели. По доносу предателя были арестованы 6 подпольщиков, в том числе, Н. С. Гусева.
Ее бросили в гестаповскую тюрьму города Рудни. Затем была Витебская тюрьма. В середине октября 1943 года узников затолкали в вагоны и повезли на чужбину. Мелькали поруганные города и села Белоруссии и Польши. Ночью поезд с заключенными подошел к концентрационному лагерю Аушвиц – Биркенау, наиболее известному в России, как Освенцим.

Освенцим
Нина Савельевна вспоминала: «Мы увидели большое здание, из широких труб которого валил густой едкий дым. Временами вырывались языки пламени и лизали черное беззвездное небо. Воздух вокруг был пропитан сладковатым запахом гари. Кто-то сказал: «Похоже, что нас привезли на фабрику оборонного значения». Но это было здание крематория, которое работало круглосуточно».
Гусева вместе с другими узницами, остриженная наголо, оказалась в бараке №7: «Всем заключенным на левой руке накололи тушью порядковый номер, детям, даже самым маленьким, накалывали номер, следующий за номером матери. Это было очень больно, поэтому слышался громкий плач маленьких мучеников. Потом всех одели в полосатые платья, вместо обуви дали деревянные колодки, выдолбленные посредине… Так мы стали каторжниками в полосатых пиджаках, на которых были пришиты различные буквы: Ч (чехи), П (поляки), Ю (югославы), Ф (французы). Отныне люди различных национальностей и стран стали нашими товарищами по каторге».
После карантина женщин направили на земляные работы. Полный отчаяния и горести рассказ Нины Гусевой, узницы под № 40156, дополняет картина лагерной жизни: «Каждое утро команда в 150 человек, окруженная конвоирами и овчарками, выходила на работу. Это был адский труд. Уходя из барака, мы везли с собой пустую тележку, возвращаясь – забитых до смерти товарищей. А били и убивали в лагере за все: за то, что мало взял земли на лопату; за то, что не вовремя разогнул спину, и просто потому, что этого хотелось нашим палачам».
Фашисты находили различные способы применения и использования жизней узников. В бараке №25 отбирали заключенных для медицинских опытов. Совершенно здоровых людей помещали в зараженный чесоточным клещом барак, проводили опыты по кастрации мужчин, стерилизации женщин, испытывали воздействие удушающих газов.

«Катюша»
В один из летних дней 1944 года в Аушвиц прибыл транспорт с советскими военнопленными.
«Нас отделяла от них только колючая проволока, и раненые хорошо могли различить букву Р (русские) на наших лагерных робах, – пишет Гусева. Они приветливо улыбались нам, махали руками и просили спеть нашу «Катюшу». Под мерные звуки песни, ничего не подозревая, шли они к месту ужасной смерти. Мы запели «Катюшу». Как было не исполнить последнюю просьбу обреченных, шедших дорогой смерти! Спазмы сдавливали нам горло, и из груди вырывались рыдания.
Последнее, что видели отправленные на смерть солдаты – это измученные лица узниц, их слезы и звучание любимой «Катюши», олицетворяющей несломленную Родину и скорую встречу с любимыми, которых им не суждено больше увидеть.
Не прошло и пятнадцати минут после того, как военнопленные вошли в здание, и вот из трубы повалил густой черный дым, стали вырываться языки пламени. Видела ли история человечества что-либо более ужасное? Нет, никогда!»

Письмо генерала Карбышева
В числе узников в Освенциме находился генерал Дмитрий Михайлович Карбышев, позднее замученный нацистами в Маутхаузене. Чтобы поддержать женщин и поднять дух и волю к борьбе, генерал написал Обращение.
Нина Савельевна вспоминала: «Обращение было передано мне в женской зоне концлагеря Биркенау через заключенного Николая Раевского, лагерного ассенизатора. Начиналось оно тепло, дружески: «Дорогие сестры, советские женщины и девушки, томящиеся в аду Освенцима! Фашисты оторвали вас от Родины, обрекли на нечеловеческие страдания и лишения. И нам лучше погибнуть, но не осрамить своего имени, не пасть на колени, не унизить достоинства советского человека. Враг жесток потому, что он слабее нас, узников. Крепите связь с лучшими людьми других стран, любых национальностей, боритесь за человека, берегите его!».

Сопротивление
Тяжелый физический труд, полуголодное существование, бесчеловечное содержание и унижения не смогли сломить моральный дух узниц. Женщины развернули подпольное движение. В его руководящем ядре были Н.С. Гусева, учительница из Харькова Надя Котенко, польская коммунистка Ванда Якубовская, француженка Мария Клод, чешки Марта Диамант, Власта Верова. Подпольщицы распространяли сводки Совинформбюро, листовки, умело налаживали помощь больным. Француженка Мари Клод организовала помощь медикаментами через французских врачей. Ослабевших людей прятали, укрывали от осмотров, так как им грозила неминуемая гибель.
Через много лет француженка Мари Клод очень тепло будет вспоминать Гусеву: «Я помню руку дружбы, которую протянула мне в тяжкую годину каторги русская девушка Нина Гусева – учительница из Орловской области, боевой участник нашей лагерной подпольной организации. На ее руке значился № 40156. Я не забуду руки этой девушки, как не забуду лица первого русского солдата, моего освободителя».
А Ванда Якубовская, известный кинорежиссер, с которой Нина Гусева в послевоенные годы вела переписку, в своих воспоминаниях называет ее «отважной женщиной», «которой многие обязаны жизнью».

Дети – узники Аушвица
Самыми беззащитными жертвами фашистской машины смерти были дети. Дети из Польши, Советского Союза, Венгрии, Франции, Чехословакии. Они были объектом экспериментов врачей во главе с Иозефом Менгеле. На маленьких узниках испытывали лекарства, которые были заделаны в шоколадные конфеты. Медицинские опыты и донорство приводило к неминуемой смерти малолетних узников.
Из воспоминаний Н.С. Гусевой: «Тяжело смотреть на страдания взрослых людей, но еще страшнее видеть восковые ребячьи лица, большие голодные глаза, угловатые плечики, вздрагивающие от холода, и сознавать, что ты по-настоящему даже не можешь помочь ребенку. Через подпольщицу из Югославии Стефу нам с Надей Котенко удалось устроиться в детский барак уборщицами».
В детском бараке была печь, но топлива не давали и не разрешали топить. По холодному помещению гулял ветер, который, врываясь сквозь дощатые стены, уносил маленькие беззащитные жизни в небытие. Нина Гусева вместе с другими узницами ночью ползком пробиралась к складу с топливом, набирала в подол уголь и, придерживая зубами край юбки, чтобы не рассыпать, ползла обратно.
Однажды печь не успела остыть за ночь. Придя на утреннюю поверку, надзирательница обнаружила это, и тут же, на глазах у детей, жестоко избила Гусеву.
Рискуя жизнью, женщины из команды «Канада», работавшие на складах в разборке вещей заключенных, похищали теплые вещи для детей; из огородной команды старались пронести в лагерь какие-либо овощи. Иностранки, получая посылки, делились ими с детьми.
Подпольному центру через узников-мужчин, работавших в женском лагере водопроводчиками, монтерами, удавалось получать из мужского лагеря хлеб и медикаменты для детей.

Была Людочкой, стала Ханой
В семейном архиве Ирины Викторовны Филинской, внучки Н.С. Гусевой, хранится фотография Людочки Безлюдовой. Девичье милое лицо. На обороте надпись: «Дорогой и любимой тете Нине». Эту белорусскую девочку, разлученную с матерью, спасала от смерти в Аушвице Нина Савельевна. Малышка была такая прозрачная от истощения, что казалось, просматривались косточки. Все было от того, что у детей брали кровь для немецких солдат. Чем меньше ребенок, тем ценнее была кровь. Спала Людочка на нарах вместе с Ниной Гусевой, доверчиво прижималась к ней, а Нина согревала малышку своей заботой и теплом.
После войны Н.С. Гусева разыскала девочку. Ее удочерила и вырастила польская женщина, давшая ей имя Хана Косиньская.
Из воспоминаний Н.С. Гусевой: «Ничего-то она толком не помнит об Освенциме – малышка! Говорит только, что и до сих пор еще вздрагивает, услышав собачий лай. И что помнит, будто в детском бараке спала на нарах со своей мамой. И помнит, как маму однажды забрали от нее. А матери ее в Освенциме и не было».
В 1963 году девушка разыскала в Орше (Белоруссия) свою мать, братьев и сестер, с которыми была разлучена в Майданеке (отца малышки казнили в Борисове), но Людмила Безлюдова (Хана Косиньская) все же осталась в Польше.
История Людочки Безлюдовой перекликается с сюжетом фильма «Помни имя свое», в основу которого положена подлинная история разлученного с матерью белорусского мальчика Гены, сына узницы Аушвица Зинаиды Муравьевой. Фильм режиссера Сергея Колосова вышел на экраны в 1974 году, а консультантом на съемках фильма была Н.С. Гусева.

Марш смерти
Но вернемся к событиям 45-го года. Информация об успешном продвижении Красной Армии на Запад просачивалась в концлагерь и вселяла в заключенных уверенность на скорое освобождение.
Утром 18 января 1945 года заключенных, в числе которых находилась Нина Гусева, построили в колонну по пять человек и погнали на запад.
Из воспоминаний Н.С. Гусевой: «Заснеженная дорога до Равенсбрюка была усеяна трупами. И вот опять лагерь за колючей проволокой – Равенсбрюк. Здесь не оказалось места. Три дня продержали нас на морозе под открытым небом. И снова в путь… В концлагерь Мальхов (филиал Равенсбрюка), около 72 километров на северо-запад». Нина Гусева наряду с другими узницами была освобождена бойцами 1–го Украинского фронта 25 апреля 1945 года.

Возвращение домой
Она, как и все бывшие в плену, до дна испила чашу горечи и страданий – сначала от фашистов, а потом и от своих. В любой анкете вопрос о пребывании в плену и оккупации определял судьбу человека. Штамп «был у немцев» стал каиновой печатью для миллионов ни в чем не повинных людей, обрекая их на недоверие, а порой и презрение.
После освобождения и возвращения в СССР в августе 1945 года Н.С. Гусева переехала на Орловщину. Вышла замуж. Ее супруг Александр Леонтьевич Джумков работал зоотехником в совхозе «Хомутовский».
Благодаря поддержке мужа, любви, заботе в большом и малом, смогла Нина Савельевна выстоять и состояться как личность: окончила педагогический институт, работала учителем литературы в Мансуровской школе Новодеревеньковского района, стала безукоризненной матерью для дочерей своего мужа от первого брака Светланы и Людмилы (их мать умерла во время войны). Вырастив дочерей, по словам ее внучки Ирины, «была самой любящей на свете бабушкой».
Накануне официального визита Н.С.Хрущева во Францию участники французского антифашистского движения Сопротивления лично обратились к Генеральному секретарю Компартии СССР с просьбой разыскать бывшую узницу Аушвица Н.С. Гусеву. Только тогда и стала известна героическая и трагическая судьба советской женщины, прошедшей через ад в гестаповских застенках и концентрационных лагерях, но нашедшей в себе силы, презрев смерть, сохранить веру в будущее, доброту и человечность.
Из Мансурово Н.С. Гусеву перевели в Орел, где она работала сначала в областном отделе народного образования, а затем, вплоть до ухода на пенсию, заведовала отделом учебных заведений и науки областного комитета партии.

Воспоминания на четырех языках
В 1960 году Нина Савельевна Гусева была включена в состав делегации, сопровождавшей Н.С. Хрущева во время его официального визита во Францию, и была представлена Шарлю де Голлю.
В апреле 1963 года Нина Савельевна была избрана делегатом Всемирного Женского Конгресса.
С делегацией бывших узников Н.С. Гусева вновь побывала в Освенциме.
Ее воспоминания о пережитом в Аушвиц – Биркенау были изданы на русском, польском, французском и немецком языках.
Перенесенные во время оккупации и пребывания в фашистских концлагерях страдания подорвали здоровье Нины Савельевны. Она ушла из жизни 7 февраля 1982 года.

Учащиеся лицея № 18 г. Орла в рамках проекта «Орловцы – узники Аушвица» встретились с внучкой Н.С. Гусевой Филинской Ириной Викторовной, разработали одноименный сайт https://uorl.h1n.ru и взяли шефство над захоронением узницы Освенцима и Равенсбрюка на Троицком кладбище.
Память о Н.С.Гусевой будет жива, как и память об одном из самых страшных злодеяний XX века, допустить повторения которого мы не имеем права.

Марина Самарина, член Союза журналистов России, г. Орел